Цель. Изучить характеристики питания и образа жизни молодых мужчин в зависимости от распределения жировой ткани, а также их взаимосвязи с данными различных шкал оценки абсолютного и относительного сердечно-сосудистого риска (ССР).

Дизайн. Одномоментное сравнительное исследование.

Материалы и методы. В исследование включены 150 мужчин в возрасте 20–45 лет, средний возраст — 36 [32; 41] лет. Участники набирались в три группы по 50 человек на основе результатов антропометрии и биоимпедансного анализа (БИА) состава тела: группа 1 — без абдоминального ожирения (АО), группа 2 — с АО и преимущественно подкожным типом распределения жировой ткани, группа 3 — с АО и преимущественно висцеральным типом распределения жировой ткани. Для оценки доли жировой ткани и характера ее распределения использовались антропометрия, калиперометрия, БИА, ультразвуковое исследование. Поведенческие факторы риска оценены с помощью анкетирования. Для оценки абсолютного и относительного ССР применялись шкалы SCORE2, Framingham 2008, Predicting Risk of cardiovascular disease EVENTs (PREVENT), QRISK3, Framingham-30, Mayo Clinic Heart Disease Risk Calculator.

Результаты. У молодых мужчин 20–45 лет с и без АО статус курения оказался сопоставимым; общий уровень физической активности (ФА), по опроснику Global Physical Activity Questionnaire, был также сопоставимым в трех группах (р = 0,923) — около 70% пациентов имели умеренный уровень ФА, 30% — низкий. Мужчины с АО и преимущественно висцеральным типом распределения жировой ткани (группа 3) в основном употребляли алкоголь 1–2 раза в неделю, что в 2 раза чаще, чем в группе мужчин без АО (группа 1) (48 и 22% соответственно, р_1–3 = 0,019), также у мужчин группы 3 количество порций алкоголя за один прием было выше (р_1–3 < 0,001). При оценке категорий пищевых продуктов по опроснику Food Frequency Questionnaire различия между группами обнаружены только в употреблении мясных полуфабрикатов: мужчины группы 2 в 40% случаев употребляли их 2–4 раза в неделю, что в 5 раз чаще, чем в группе 1 (р_1–2 = 0,001); в группе 3 мясные полуфабрикаты употребляли почти ежедневно 4% мужчин (р_1–3 = 0,014). Корреляционный анализ выявил значимые взаимосвязи между пищевыми привычками, уровнем ФА и показателями, отражающими жировой состав тела. Некоторые особенности питания, которые не входят в стратификаторы риска, используемые в изучаемых шкалах, также имели положительные корреляции с оценкой ССР, в частности положительные связи наблюдались между частотой употребления алкоголя (r_s = 0,189–0,328, р от < 0,001 до 0,037), количеством порций алкоголя за один прием (r_s = 0,169–0,203, р = 0,013–0,038) и значениями всех изученных шкал риска, за исключением SCORE-2. Отрицательные корреляции выявлены между показателем «уровень ФА в свободное время» и данными шкал, отражающих относительный риск: QRISK3 (r_s = –0,182, р = 0,03) и Framingham-30 на основе индекса массы тела (r_s = –0,172, р = 0,035); между показателем «ФА на работе» и значениями шкалы Framingham-30 на основе липидов (rs = –0,168, р = 0,039).

Заключение. С точки зрения поведенческих факторов к группе риска развития сердечно-сосудистых заболеваний относятся не только мужчины с уже диагностированным АО, но и молодые мужчины без АО, поскольку имеют сопоставимые статус курения, характер питания и уровень ФА. Отсутствие АО у мужчин может создавать ложное впечатление метаболического благополучия и способно нивелировать мотивацию к модификации образа жизни. Скрининг поведенческих факторов риска у молодых мужчин, в особенности при наличии преимущест- венно висцерального отложения жировой ткани, должен выходить за рамки оценки антропометрических показателей и учитывать частоту и количество употребляемого алкоголя, частоту употребления продуктов глубокой переработки, красного мяса и хлеба, а также уровень ФА.

Цель. Изучить влияние метформина пролонгированного высвобождения (XR) через 12 месяцев применения на гуморальные кардиометаболические маркеры, параметры перекисного окисления липидов (ПОЛ) и сосудистой жесткости у пациентов с хронической сердечной недостаточностью с сохраненной фракцией выброса (ХСНсФВ), предиабетом и абдоминальным ожирением (АО).

Дизайн. Одноцентровое открытое рандомизированное контролируемое клиническое исследование.

Материалы и методы. В исследование PredMet включены 64 пациента (50% — мужчины) с ХСНсФВ, предиабетом и АО. Пациенты были распределены на две группы: группа А — прием метформина XR в дозе 1000–1500 мг в сутки в течение 12 месяцев на фоне стандартной терапии ХСНсФВ; группа В — стандартная терапия ХСНсФВ. Оценивались гуморальные кардиометаболические параметры (уровни растворимой формы рецептора интерлейкина 33 (растворимого ST2), N-концевого пропептида натрийуретического гормона (NT-proBNP), высокочувствительного С-реактивного белка, вч СРБ), параметры окислительного стресса (исходный уровень малонового диальдегида (МДА) в липопротеинах низкой плотности (ЛНП) и их резистентность к окислению) и радиальный индекс аугментации.

Результаты. По истечении 12 месяцев основного периода наблюдения в группе А уровень NT-proBNP снизился на 1,5% (р = 0,007), вч СРБ сыворотки — на 20,7% (р = 0,021) от исходных значений. Концентрация МДА, оцененная непосредственно в ЛНП, при приеме метформина XR на фоне стандартной терапии ХСН стала ниже на 4% (р = 0,018), а содержание МДА в ЛНП после инкубации с ионами меди — на 0,3% (р = 0,035). В группе В, напротив, наблюдалось увеличение базального уровня МДА в ЛНП на 0,7% (р = 0,044) и его значения после инкубации ЛНП с ионами меди на 6,1% (р = 0,009). Уровни растворимого ST2 и показатели радиального индекса аугментации не различались на визитах 1 и 3 в обеих группах.

Заключение. Прием метформина XR в течение 12 месяцев в дозе 1000–1500 мг в сутки в дополнение к стандартной терапии ХСНсФВ у пациентов с предиабетом и АО ассоциирован со снижением концентраций маркеров воспаления и ПОЛ, а также с уменьшением уровня NT-proBNP.

Цель. Провести анализ ассоциации варианта нуклеотидной последовательности rs3730089 гена PIK3R1 с различными метаболическими нарушениями у пациентов с сахарным диабетом 1 типа (СД1).

Дизайн. Одномоментное кросс-секционное исследование.

Материалы и методы. Обследованы 147 неродственных пациентов с СД1. У них измеряли рост, массу тела, окружности талии и бедер, индекс массы тела. Лабораторные исследования включали определение уровней общего холестерина, холестерина липопротеинов высокой и низкой плотности, триглицеридов. Вариант нуклеотидной последовательности исследован при помощи полимеразной цепной реакции. С применением критерия χ² оценено соответствие частоты генотипов равновесию Харди — Вайнберга. Анализ ассоциации генотипов с инсулинорезистентностью проводили с использованием онлайн-программы SNPStats. Анализ ассоциаций представлен в кодоминантной, доминантной, рецессивной, сверхдоминантной и аддитивной моделях, а также в ходе аллельного теста.

Результаты. Распределение генотипов и аллелей варианта нуклеотидной последовательности rs3730089 гена PIK3R1 у всех пациентов соответствовало равновесию Харди — Вайнберга. Отмечена значимая ассоциация генотипов А/С и А/А в доминантных моделях с повышенными уровнями липопротеинов низкой плотности и холестерина. В сверхдоминантной модели определена ассоциация генотипа А/С с повышенным уровнем триглицеридов, а также с увеличенной окружностью талии и избыточной массой у пациентов с СД1 (отношение шансов — 10,5, 95% доверительный интервал: 3,94–27,99, р < 0,0001, р^FDR = 0,0001 и отношение шансов — 5,70, 95% доверительный интервал: 2,28–14,26, р = 0,0001, р^FDR = 0,0002 соответственно). Для всех вышеуказанных показателей аллель А был рисковым. Ассоциации генотипов и аллелей варианта нуклеотидной последовательности rs3730089 гена PIK3R1 с пониженным уровнем липопротеинов высокой плотности не найдены.

Заключение. Нуклеотидная последовательность rs3730089 гена PIK3R1 связана с нарушениями липидного обмена у пациентов с СД1. Аллель А является рисковым. Данный вариант нуклеотидной последовательности может быть ассоциирован с инсулинорезистентностью у лиц с СД1.

Цель. Изучить связь между потреблением алкоголя (с учетом количества употребляемых алкогольных напитков) и содержанием ненасыщенных жирных кислот в крови у мужчин города Новосибирска.

Дизайн. Одноцентровое обсервационное одномоментное исследование.

Материалы и методы. Работа выполнена в рамках одномоментного эпидемиологического исследования «Эпидемиология сердечно-сосудистых заболеваний и их факторов риска в районах Новосибирской области» (ЭССЕ-РФ3) в 2020–2022 гг. В исследование включены 600 мужчин, средний возраст — 56,4 ± 11,5 года. У всех участников проводился забор крови из локтевой вены натощак после 12 ч голодания для биохимических исследований. Методом высокоэффективной жидкостной хроматографии в плазме крови определяли содержание жирных кислот: альфа-линоленовой (С 18:3, омега-3), эйкозапентаеновой (С 20:5, омега-3), докозагексаеновой (С 22:6, омега-3), линолевой (С 18:2, омега-6), гамма-линоленовой (С 18:3, омега-6), дигомо-гамма-линоленовой (С 20:3, омега-6), арахидоновой (С 20:4, омега-6), докозатетраеновой (С 22:4, омега-6), докозапентаеновой (С 22:5, омега-6), гексадеценовой (С 16:1, омега-9), олеиновой (С 18:1, омега-9), мидовой (С 20:3, омега-9), селахолиевой (С 24:1, омега-9). У всех обследуемых анализировался статус употребления алкоголя. По уровню употребления доз алкоголя в неделю участники исследования были разделены на три группы: 1-я группа — малое потребление алкоголя (< 8 доз); 2-я группа — умеренное потребление алкоголя (от ≥ 8 до < 16 доз); 3-я группа — высокое потребление алкоголя (≥ 16 доз).

Результаты. Установлено, что в группе мужчин с умеренным потреблением алкогольных напитков уровень докозатетраеновой кислоты выше, чем у мужчин с малым потреблением алкоголя. Линейный регрессионный анализ выявил значимую независимую ассоциацию (В = 0,063; р = 0,009) между потребляемой дозой алкоголя и уровнем в крови докозатетраеновой кислоты.

Заключение. Получена значимая прямая независимая ассоциация между потребляемой дозой алкоголя и уровнем в крови докозатетраеновой кислоты. Результаты подтверждают известные данные о прямых ассоциациях докозатетраеновой кислоты с риском сердечно-сосудистых заболеваний и их осложнений.

Цель. Изучить ассоциацию rs9939609 гена FTO с различными фенотипами ожирения, его отдельными параметрами, некоторыми факторами риска в выборке женщин 45–69 лет из европеоидной городской популяции.

Дизайн. Поперечное когортное исследование.

Материалы и методы. Исследование проводилось на базе популяционной выборки проекта HAPIEE, возраст участниц — 45–69 лет (n = 1036). Сформированы группы женщин, отобранных по индексу массы тела (ИМТ) с использованием критериев Всемирной организации здравоохранения. Выделение ДНК из крови производилось методом фенол-хлороформной экстракции. Генотипирование rs9939609 гена FTO выполнено методами полимеразной цепной реакции (ПЦР) с полиморфизмом длин рестрикционных фрагментов и ПЦР в режиме реального времени (TaqMan зонды). Проанализирована частота генотипов в группах с различным ИМТ, при разных индексах округлости тела (ИОТ), окружностях талии и бедер; при морбидном ожирении (МО) и абдоминальном ожирении (АО).

Результаты. При сравнении частот аллеля А (генотипов АА и АТ) и генотипа ТТ в группах с разными ИМТ получены значимые различия (р = 0,007). Самая высокая частота генотипа ТТ (38,5%) была в группе женщин с ИМТ от 18,5 до 24,9 кг/м², самая низкая (23,5%) — с ИМТ от 35 до 39,9 кг/м². В этой же группе чаще всего встречался генотип АА. Частота носительства генотипа АТ нелинейно возрастала с увеличением ИМТ. Статистическая значимость различий в ИМТ между носительницами разных генотипов по тесту Краскела — Уоллиса — менее 0,001. Существенные различия также наблюдались по окружностям талии (р = 0,001) и бедер (р < 0,001) — наименьшие у носительниц генотипа ТТ. При унивариантном логистическом регрессионном анализе со стандартизацией по возрасту отношение шансов (ОШ) наличия МО при носительстве генотипа АА — 1,80 (95% доверительный интервал (ДИ): 1,09–2,95; р = 0,021), при генотипе АТ — 1,82 (95% ДИ: 1,23–2,68; р = 0,002), при генотипе ТТ — 0,56 (95% ДИ: 0,39–0,81; р = 0,002). При унивариантном логистическом регрессионном анализе со стандартизацией по возрасту значимость носительства генотипа ТТ как условно протективного фактора в отношении развития МО (ОШ = 0,56; 95% ДИ: 0,34–0,91; р = 0,021) и АО (ОШ = 0,65; 95% ДИ: 0,45–0,94; р = 0,023) сохранилась, как и повышенная вероятность АО у носительниц генотипа АТ (ОШ = 1,53; 95% ДИ: 1,15–2,02; р = 0,003) и генотипа АА (ОШ = 1,54; 95% ДИ: 1,06–2,23; р = 0,023).

Заключение. Носительство аллеля А rs9939609 гена FTO является важным фактором, ассоциированным с различными фенотипами ожирения у женщин. Ввиду многообразия факторов, связанных с ожирением, необходимо продолжать исследования в этой области для разработки эффективных персонализированных профилактических и терапевтических стратегий.

Цель. Проанализировать влияние интервальных гипоксически-гипероксических тренировок (ИГГТ) на показатели пищевого статуса у лиц с морбидным ожирением.

Дизайн. Проспективное одноцентровое нерандомизированное исследование.

Материалы и методы. В исследование были включены 40 пациентов с морбидным ожирением, которых распределили на две группы: 1-я группа (контрольная) — 20 человек (10 мужчин и 10 женщин), придерживавшихся варианта диеты с повышенным количеством белка (ВБД) и общих рекомендации по оптимальной физической нагрузке; 2-я группа (основная) — 20 человек (10 мужчин и 10 женщин), которым была назначена ВБД в сочетании с ИГГТ. Всем пациентам проводилась оценка клинического статуса, определение состава тела (биоимпедансометрия), биохимических маркеров белкового, липидного, углеводного обмена в плазме крови.

Результаты. На фоне ИГГТ у обследованных наблюдалось значимое снижение уровня липопротеинов низкой плотности и более выраженное уменьшение содержания глюкозы (5,25 и 5,63 ммоль/л соответственно; p = 0,021), меньшее снижение процента жировой ткани (45,6 и 53,5% соответственно; p = 0,012) и увеличение основного обмена (2314 и 1804 соответственно; p = 0,001) по сравнению с пациентами, которым была назначена только ВБД. Кроме того, в контрольной группе выявлено значимое увеличение уровней мочевой кислоты, эритроцитов и гемоглобина (p < 0,05), чего не наблюдалось в основной группе (p > 0,05).

Заключение. Добавление ИГГТ к ВБД в курс терапии пациентов с морбидным ожирением безопасно и способствует более выраженному улучшению биохимических параметров крови, показателей биоимпедансометрии и увеличению основного обмена по сравнению с изолированной ВБД. 

Цель. Оценить распространенность метаболического синдрома (МС) у пациентов с псориатическим артритом (ПсА) и определить связи сывороточных ангиопоэтин-подобных белков (АППБ) различных типов с характером метаболических нарушений при данном заболевании.

Дизайн. Одноцентровое поперечное клиническое исследование.

Материалы и методы. Обследованы 45 пациентов старше 18 лет с ПсА (25 женщин и 20 мужчин; средний возраст — 47,5 ± 12,2 года; длительность заболевания — 7,9 ± 6,2 года), преимущественно с высокой (индекс DAS (Disease Activity Score) > 3,7) активностью заболевания (67%). Наличие псориаза подтверждено в 100% случаев, ожирение различной степени выраженности диагностировано у 17 человек. Стандартное клинико-лабораторное обследование всех участников было дополнено определением сывороточных АППБ 3, 4 и 6 типов методом иммуноферментного анализа.

Результаты. Однофакторный дисперсионный анализ не выявил связи между активностью ПсА и уровнями АППБ. МС согласно критериям Международной диабетической федерации (IDF, 2006) диагностирован у 27 (60%) пациентов с ПсА. Межгрупповое сравнение показателей АППБ различных типов продемонстрировало увеличение уровня АППБ 6 типа при наличии МС (р = 0,018). Артериальная гипертензия ассоциировалась с высокими уровнями АППБ 6 типа у пациентов с ПсА при наличии МС. Содержание АППБ 3 и 6 типов у пациентов с ожирением было существенно выше, чем у лиц с избыточной массой тела (р = 0,002) и у больных ПсА без ожирения (р = 0,024).

Заключение. Концентрации сывороточных АППБ 3, 4 и 6 типов изменяются в соответствии с различными метаболическими фенотипами ПсА. АППБ 3 и 6 типов могут использоваться в качестве диагностических маркеров метаболических нарушений у больных ПсА.

Цель. Оценить частоту и факторы риска нарушений углеводного обмена (НУО) в постковидном периоде.

Дизайн. Ретроспективное исследование.

Материалы и методы. В исследование методом сплошной выборки включены 1969 пациентов, госпитализированных в госпиталь Клиники БГМУ с подтвержденным диагнозом COVID-19 в период с 16 апреля 2020 г. по 1 января 2021 г. На основании клинико-анамнестических и лабораторных данных пациентов были сформированы две группы исследования. В первую группу вошли 980 человек без НУО — 402 (41,02%) мужчины и 578 (58,98%) женщин, медиана возраста которых составила 54 [43; 63] года. Во вторую группу включены 989 пациентов с впервые выявленной гипергликемией (ВВГ) во время стационарного лечения в острой фазе COVID-19 — 463 (46,8%) мужчины и 526 (53,2%) женщин в возрасте 59 [49; 67] лет. После выписки из стационара у исследованных пациентов анализировались случаи установки диагноза сахарный диабет 2 типа (СД2), нарушенной толерантности к глюкозе, нарушенной гликемии натощак. Построены прогностические модели развития НУО в постковидном периоде.

Результаты. Продолжительность наблюдения в постковидном периоде составила 3,5 года, НУО установлены в 108 (5,5%) случаях, в том числе впервые выявленный СД2 — у 61 (3,1%) пациента и предиабет — у 47 (2,4%) человек. У пациентов с ВВГ в острой фазе COVID-19 определена в 3 раза более высокая, чем у лиц с нормогликемией, распространенность НУО в отдаленном постковидном периоде, в том числе СД2 (4,95 и 1,22% соответственно, р < 0,0001) и предиабета (3,24 и 1,53% соответственно, р < 0,0001).

С целью выявления факторов риска развития НУО в постковидном периоде изучены исходные клинико-анамнестические и лабораторно-инструментальные характеристики пациентов. Полученные в ходе сравнения с использованием метода Манна — Уитни и последующего однофакторного логистического анализа достоверные параметры были включены в регрессионную модель многофакторного анализа, где в качестве независимых предикторов НУО определены следующие показатели: возраст, уровень глюкозы венозной плазмы при госпитализации, наличие артериальной гипертензии в анамнезе. Установлено, что у пациентов с нормогликемией факторами риска развития НУО в постковидном периоде являются возраст старше 62 лет, уровень скорости оседания эритроцитов выше 35 мм/ч, индекс коморбидности Чарлсона больше 1 балла и уровень С-реактивного белка более 30 мг/л. У лиц с ВВГ независимыми предикторами НУО оказались уровень глюкозы венозной плазмы натощак выше 8,6 ммоль/л при госпитализации и индекс массы тела (ИМТ) более 29,2 кг/м². Сконструирована модель с максимальной прогностической способностью, включившая оба предиктора, ее чувствительность составила 43,04%, специфичность — 79,37%.

Заключение. ВВГ в остром периоде COVID-19 можно считать своего рода индикатором высокого риска развития СД2 и предиабета в постковидном периоде. Факторами риска НУО в отдаленном постковидном периоде у пациентов с ВВГ являются гипергликемия > 8,6 ммоль/л и ИМТ > 29,22 кг/м² при госпитализации в острой фазе COVID-19. Исследование долгосрочных эффектов новой коронавирусной инфекции и поиск прогностических маркеров — актуальные задачи здравоохранения, решение которых позволит минимизировать постковидные осложнения и инвалидизацию пациентов.

Цель. Охарактеризовать качество жизни пациентов с постковидным синдромом в зависимости от наличия впервые выявленных нарушений углеводного обмена (НУО) в постковидном периоде.

Дизайн. Одномоментное поперечное исследование.

Материалы и методы. Обследованы 132 человека с постковидным синдромом. Пациенты были разделены на две группы: в 1-ю группу вошли 72 человека с впервые установленными диагнозами нарушенной толерантности к глюкозе (НТГ) (n = 36) и сахарного диабета (СД) 2 типа (n = 36) в постковидном периоде, во 2-ю — 60 человек без сопутствующих НУО. Группы были сопоставимы по возрастным и гендерным признакам. Средний возраст пациентов 1-й группы составил 61,0 [53,3; 66,5] года (с НТГ — 58,5 [54,2; 62,5] года, с СД — 63,5 [51,0; 68,3] года), мужчин было 26 (36,1%), женщин — 46 (63,9%); средний возраст 2-й группы был 56,5 [51,0; 66,0] года, мужчин — 24 (40,0%), женщин — 36 (60,0%). Длительность течения НУО на момент включения в исследование у пациентов с НТГ составляла 6,0 [4,8; 6,0] месяца, с СД 2 типа — 6,0 [5,0; 6,0] месяца.

Наличие постковидного синдрома устанавливалось на основании признаков и симптомов, которые развились во время и/или после инфекции COVID-19, продолжались свыше 12 недель и не объяснялись альтернативным диагнозом. Диагноз НУО (СД 2 типа и НТГ) устанавливался в соответствии с Алгоритмами специализированной медицинской помощи больным сахарным диабетом (2021).

Качество жизни пациентов определялось путем проведения анкетирования по опроснику SF-36, содержащему 8 оценочных шкал: физическое функционирование, ролевое физическое функционирование, жизненная активность, общее состояние здоровья, психическое здоровье, социальное функционирование, ролевое эмоциональное функционирование, интенсивность боли, которые формируют два параметра — психологический и физический компоненты здоровья. Показатели каждой шкалы варьируют от 0 до 100 баллов, и более высокий результат соответствует лучшему качеству жизни обследуемого. Пациенты заполняли опросник самостоятельно, анализ результатов проводился с использованием специально разработанной компьютерной программы.

Результаты. Исследуемые группы характеризовались полиморбидностью, в 1-й группе значимо чаще встречались дислипидемия (61,1%) и заболевания мочевыделительной системы (33,3%). У пациентов с НУО установлены статистически значимо более низкие показатели качества жизни по шкалам физического и ролевого функционирования, составившие 55,00 и 25,00% соответственно. Впервые выявленные у лиц с постковидным синдромом НТГ и СД 2 типа оказали наиболее значимое влияние на оценку физического компонента здоровья (33,29%), показатель психологического компонента здоровья (52,36%) был сопоставим с таковым в группе без НУО (54,12%).

Заключение. Сочетание постковидного синдрома и НУО существенно снижает ряд показателей качества жизни данной категории пациентов. Одним из значимых предикторов ухудшения качества жизни у лиц с постковидным синдромом по шкалам физического и ролевого функционирования являются впервые выявленные НУО в постковидном периоде.

Цель. На основании анализа данных современной научной литературы продемонстрировать влияние циркадной системы на функцию жировой ткани и на формирование метаболически нездорового ожирения.

Основные положения. Циркадная система регулирует метаболические процессы через сложные нейроэндокринные пути, влияя на ключевые структуры клеток. Центральные и периферические циркадные часы приспосабливают функции органов и систем к циклам сна/бодрствования и питания/голодания, внося значительный вклад в поддержание метаболизма организма в состоянии равновесия. На уровне жировой ткани циркадная система регулирует липогенез и липолиз, кроме того, участвует в процессе секреции адипоцитокинов. Циркадная регуляция активности липогенеза и липолиза осуществляется в основном через влияние на процессы транскрипции генов ряда ключевых ферментов жировой ткани, участвующих в обоих процессах. Нарушение циркадного ритма приводит к метаболическому, гормональному и энергетическому дисбалансу. В результате нарушения циркадного ритма меняются эндокринная функция жировой ткани, липидный состав и вариабельность уровня глюкозы в крови, а также чувствительность к инсулину, что может стать причиной развития метаболически нездорового ожирения.

Заключение. Циркадная система является координатором поведенческих и физиологических функций человека в зависимости от времени суток. Периферические циркадные осцилляторы, подчиняясь центральным циркадным часам, регулируют метаболические процессы на уровне жировой ткани, печени, почек, мышц и др. Скоординированная работа всей этой системы обеспечивает гомеостаз энергии. Нарушение циркадного ритма может способствовать развитию ожирения, сахарного диабета, заболеваний сердечно-сосудистой системы и стать причиной метаболически нездорового ожирения, а здоровый образ жизни, оптимизация графика работы и устранение нарушений сна улучшают метаболические процессы.

Цель. На клиническом примере продемонстрировать возможность развития спонтанной диссекции коронарных артерий с формированием инфаркта миокарда у молодой женщины с ожирением.

Основные положения. Ожирение является одним из ведущих факторов развития метаболического синдрома и ассоциированных с ним заболеваний сердечно-сосудистой системы. Имеются данные о связи метаболических нарушений с развитием инфаркта миокарда у молодых женщин. Спонтанная диссекция коронарных артерий как причина развития инфаркта миокарда у молодых женщин с метаболическими нарушениями обсуждается в научной литературе, но сведений о данной проблеме недостаточно. 

В представленном клиническом наблюдении рассматривается возможная связь экстремального ожирения с развитием спонтанной диссекции коронарных артерий, обусловившей инфаркт миокарда у женщины 35 лет с ожирением, перенесшей по этому поводу бариатрическую операцию. Клиническая картина была характерной для ангинозного варианта начального периода инфаркта миокарда. Для купирования болевого синдрома потребовалось введение наркотических анальгетиков. При проведении экстренной коронароангиографии выявлена спонтанная диссекция ствола левой коронарной артерии — промежуточной трети передней межжелудочковой ветви типа B–С по Ellis с признаками пристеночного тромбоза, окклюзия верхушечного сегмента. Проведена реканализация передней межжелудочковой ветви с дальнейшим прямым стентированием ствола левой коронарной артерии — передней межжелудочковой ветви. Осуществленные согласно протоколу ведения больных с острым коронарным синдромом леченые мероприятия привели к положительному результату, на 9-е сутки заболевания пациентка была выписана из стационара на амбулаторное долечивание. Однако несоблюдение врачебных рекомендаций (женщина не принимала антитромбоцитарные препараты) привело к рецидиву инфаркта миокарда, обусловленному тромбозом стента. Повторное чрескожное коронарное вмешательство и проводимые лечебные и реанимационные мероприятия успеха не принесли. Констатирована смерть пациентки. При патологоанатомическом исследовании диагнозы спонтанной диссекции коронарной артерии и рецидивирующего инфаркта миокарда полностью подтвердились.

Заключение. Несмотря на низкую частоту коронарной патологии у молодых женщин, существует вероятность развития у них спонтанной диссекции коронарных артерий с формированием инфаркта миокарда II типа, особенно при наличии метаболических нарушений. 

Цель. Продемонстрировать особенности диагностики и лечения нарушений сна у пациента с ожирением и сахарным диабетом 2 типа (СД2), а также обсудить оптимальные стратегии комплексного ведения подобных пациентов в клинической практике.

Основные положения. Нарушения сна представляют собой актуальную проблему в контексте ожирения и СД2 в связи с высокой распространенностью этих коморбидных состояний, их взаимосвязанным патогенезом, влиянием на кардиометаболические риски, а также трудностями в диагностике и терапии. В данном клиническом случае для диагностики и лечения нарушений сна у пациента с СД2 были использованы современные методы, включающие анкетирование, компьютерную сомнографию (с применением системы WatchPAT), когнитивно-поведенческую терапию бессонницы, СИПАП-терапию, а также лабораторные и инструментальные методы диагностики и лечения СД2. Применение комплексного подхода позволило значимо улучшить метаболические показатели: у пациента зафиксировано снижение массы тела на 26 кг, понижение уровня гликированного гемоглобина до 5,5%. Отмечена нормализация показателей сна: снижение индекса апноэ/гипопноэ с 39,8 до 1 эпизода в час на фоне СИПАП-терапии и до 1,7 эпизода в час без вентиляционной поддержки, а также уменьшение выраженности дневной сонливости по шкале Эпворта с 19 до 5 баллов (в пределах нормы).

Заключение. На примере представленного клинического случая показан алгоритм ведения пациентов с морбидным ожирением, СД2, обструктивным апноэ сна и бессонницей, что имеет практическую значимость для врачей. Анализ данного наблюдения поможет специалистам принимать более обоснованные решения в отношении диагностики, лечения и мониторинга этих коморбидных заболеваний, что позволит улучшить состояние здоровья и качество жизни пациентов.

Цель. Продемонстрировать случай развития тяжелой печеночной энцефалопатии с очаговой неврологической симптоматикой в раннем послеоперационном периоде трансъюгулярного интрапеченочного портосистемного шунтирования (TIPS).

Основные положения. TIPS — наиболее распространенный и эффективный патогенетически обоснованный шунтирующий метод коррекции портальной гипертензии при циррозе печени. Современная трансплантологическая доктрина диктует возрастающую потребность в TIPS как бридж-технологии, повышающей выживаемость пациентов в листе ожидания трансплантации печени. Нарастание печеночной энцефалопатии в послеоперационном периоде данного вмешательства является основным ожидаемым негативным последствием манипуляции. Своевременная диагностика ухудшения нервно-психической функции у пациентов, перенесших TIPS, и ее эффективное восстановление являются актуальными проблемами современной гастроэнтерологической практики. Скрининговое обследование для выявления печеночной энцефалопатии должно регулярно проводиться всем пациентам, перенесшим TIPS, вне зависимости от сроков манипуляции. Комплексную терапию, включающую использование орнитина, лактулозы и антибактериальных препаратов для подавления избыточного бактериального роста в кишечнике, целесообразно назначать с первых дней после вмешательства. Поскольку преодоление избыточного бактериального роста в кишечнике у пациентов с печеночной энцефалопатией является самостоятельной патогенетически обусловленной лечебной мишенью, циклическое применение антибактериальных препаратов для санации кишечника у пациентов c TIPS значительно повышает эффективность контроля печеночной энцефалопатии.

Заключение. Клиническое наблюдение наглядно демонстрирует, что в основе успешного лечения пациента с циррозом печени лежит преемственность и взаимосвязь всех этапов оказания помощи.